поэтому тут
Скончалась Белла Ахмадулина
Ушел один из очень немногих поэтов, которых безо всяких оговорок можно назвать народными
Строки Беллы Ахмадулиной знает наизусть огромное количество людей, принадлежащих к разным поколениям и далеких от специфического интереса к стихам. Она была обладательницей самого страстного, теплого и убедительного женского голоса в русской поэзии той эпохи, которая неумолимо заканчивается на наших глазах.
Как и ушедший от нас минувшим летом Андрей Вознесенский, Белла Ахмадулина входит в немногочисленную плеяду больших творцов, для которых время – не противник, а союзник. Им не грозит забвение, а чем больше дистанция между текущим моментом и датами их главных поэтических удач, тем полнее удается оценить значение и масштаб написанного.
Имя Беллы Ахмадулиной наряду с двумя–тремя другими символизирует ту единственную в своем роде эру, когда поэзия была мощнейшим общественным явлением, почти коллективным священнодействием. Женщина с уникальным словесным даром, которой подражали тысячи начинающих поэтесс, обращалась к своей огромной аудитории не только со страниц стихотворных сборников, но и со сцены, в 1960-е являвшейся едва ли не главным поэтическим «местом силы». Сценический облик Ахмадулиной, ее жестикуляция и, конечно, ее звучащий голос запечатлелись в культурной памяти так же, как и ее стихи. Моменты ее появления перед публикой, подобные увековеченному в фильме Марлена Хуциева «Застава Ильича», вошли в тот визуальный ряд, не вглядываясь в который, бессмысленно учить историю.
Счастливая поэтическая судьба Беллы Ахмадулиной определилась рано. Ее юношеские стихи по достоинству оценил Павел Антокольский, чьи слова о молодой поэтессе впоследствии стали хрестоматийными: «Дарование по-мужски сильное, ум по-мужски проницательный». Уже в самых ранних ее вещах проявилось то свойство, которое бывает присуще только избранным: оригинальность и новизна удивительным образом сочетались с общепонятностью.
Творческая и человеческая харизма Ахмадулиной на многие годы вперед задала некий хорошо узнаваемый формат лирической поэзии, внутри которого для многих естественно существовать и отталкивание от которого выводит некоторых на свою собственную дорогу. К слову «лирической» можно было бы добавить «женской», но слова Антокольского прозвучали недаром: называть Ахмадулину явлением женской поэзии значило бы загонять ее творчество в те рамки, которые изначально были для него тесны.
О чем бы ни писала Ахмадулина – о любви, о дружбе, о времени, о родине, о знакомых ей людях или о горячо любимых фигурах прошлого, – строки ее всегда складывались в строфы узнаваемо изощренные и каждый раз неожиданные, но неизменно ясные, без потерь и помех транслирующие мысль и чувство. Важной частью ее дара был природный иммунитет против претенциозности, которой грешили многие ее коллеги, прибегавшие к схожим модернистским средствам.
Белла Ахмадулина абсолютно свободно и естественно жила в большой поэтической традиции, расширяя и украшая ее.
Будучи любимицей миллионов и формируясь в то время, когда поэтам выпало влиять на умы и играть роль трибунов, Ахмадулина чуждалась излишней публицистичности. Она вдохновенно и упорно разрабатывала свой собственный способ говорения на вечные человеческие темы, и труд этот принес чудесные плоды. Кажется, на свете есть вещи, о которых можно сказать только ее словами:
Всё заметней в природе печальной
Выраженье любви и родства,
Словно ты – не свидетель случайный,
А виновник ее торжества.
